Бегунов Ю.К., Клейненберг И.Э., Шаскольский И.П. 
"Письменные источники о Ледовом побоище"

СТАРШАЯ ЛИВОНСКАЯ РИФМОВАННАЯ ХРОНИКА.

КОММЕНТАРИЙ
а. Описание вооружения различных народов

Автор «Рифмованной хроники» много внимания уделяет описанию вооружения воинов разных народов, с которыми немецкие захватчики столкнулись на территории Прибалтики. Возникает вопрос, насколько эти описания достоверны. Многое из того, что хронист мог видеть после своего прибытия в Ливонию (в 1278 г.), он несомненно описывает по личным впечатлениям. И эти же личные впечатления отразились на его рассказе о событиях, очевидцем которых он не был, которые происходили на несколько десятков лет раньше. Таким образом, можно предположить, что хронист, говоря о русских ратях времени Александра Невского, рисует их с такими характерными чертами, которые он лично наблюдал у русских войск последней четверти XIII в. Эту поправку нужно иметь в виду при оценке сообщаемых хронистом сведений.

Но проблема достоверности содержания «Рифмованной хроники» усложняется ещё тем, что перед нами стихотворное произведение с характерным для этого жанра поэтическим языком, в котором постоянные сравнения, эпитеты, рифмы и другие элементы художественной литературы играют большую роль. Часто встречаются трафаретные предложения, которыми автор пользуется как формулами. Такие шаблоны сопровождаются, как правило, одними и теми же рифмами. Так, вводя и повествование тот или иной город, хронист в одном стихе сообщает его название, а в другом страну, где находится этот город, причем первый стих имеет обязательно последним словом genant, которое часто рифмуется со слоном lant во втором стихе, например: (Plescowe) eine stat ist so genant, || die liet in Rusen lant (стихи 2101 - 2102); эту формулу мы встречаем также в стихах 223, 2409, 7405, 9673, 11774 и в других. Также выступление и поход, блеск вооружения, описание отдельных элементов боя изображаются с применением стилистических штампов.(1) Только внимательный анализ художественных приемов и словоупотребления хрониста позволяет отделить ценное для нас зерно исторической истины от литературных украшений.

Проанализируем с этой точки зрения описание вооружения в хронике. Каждый раз, когда хронист сообщает о выступающей в поход рати, он привлекает внимание слушателя к блестящей броне всадников, к их сияющим шлемам и богато украшенным знаменам. Это он делает равным образом и отношении войска эстов, про которое он пишет: «они были вооружены щитами и копьями, много брони и много шлемов блестело сквозь пыль», (2) в отношении войска литовцев, в котором было «много красивейших панцирей, их шлемы были богато украшены золотом, сияли как зеркальное стекло»; (3) в отношении войска самих орденских рыцарей, которые прибыли по зову магистра в «сияющей броне» и с «богатыми шлемами». (4) Эти примеры можно умножить. Такими же словами хронистом описываются броня и шлемы русских войск, как псковской рати перед боем под Изборском, так и суздальской рати Александра Невского (см. стихи 2108 - 2109 и 2217 - 2219 в данной статье). Знамена конных отрядов всегда упоминаются как богато украшенные (стих 2218). (5)

Вывод, который можно сделать на основе этих описаний, тот, что броня, шлемы и знамена русской конницы, т. е. княжеских и боярских дружин конца XIII в., в глазах хрониста мало чем отличались от соответствующих доспехов конных воинов других народов, и поэтому он считал возможным применять при их описании литературные штампы немецкого рыцарского эпоса.

Иначе обстоит дело со стрелковым вооружением русских ополчений. Хронист каждый раз подчеркивает, что в русском войске было много стрелков. Он считает нужным это сделать и при рассказе о псковском войске (стих 2110), и при рассказе о вооружении суздальских отрядов Александра Невского (стих 2216). Когда хронист описывает бой, соответствующий Ледовому побоищу русских источников, он считает нужным сообщить, что русские стрелки были построены перед княжеским отрядом (дружиной) и мужественно приняли на себя первый натиск рыцарской конницы (стихи 2241 - 2243). В. Т. Пашуто отмечает, что такое использование стрелков вполне соответствовало тактике того времени, и указывает на аналогичное боевое построение войск галицко-волынского князя Даниила Романовича. Только Пашуто называет оружие русских стрелков во время боя на льду «самострелами» (синоним к термину арбалет), (6) в то время как хронист имел в виду русских стрелков из лука. Слово bogen - «лук» встречается в хронике два раза и всегда в связи с русскими стрелками. В первый раз лук упомянут при описании вооружения рати Александра Невского (стих 2216), но второй раз речь идет о русских стрелках, пришедших на помощь литовскому князю Торейде (Thoreide).(7) Здесь интересно то, что литовский князь пользовался помощью именно русских стрелков, вооружение и тактика которых были, по-видимому, очень эффективны в борьбе с немецкими крестоносцами. Действенную стрельбу русских лучников хронист отмечает также во время осады тартуского вышгорода в 1262 г. (8)

Что же касается стрелкового вооружения гарнизонов орденских замков, то хронист неоднократно отмечает, что орденские стрелки пользовались арбалетами. (9)

Известно, что, несмотря на повсеместное распространение лука и качестве охотничьего оружия, он только у отдельных народов стал массовым боевым оружием. Если, например, у древних римлян лук не был в почете н в их войсках отряды лучников, как правило, состояли из федератов, то в средневековой Англии, наоборот, лук стал действительно национальным боевым оружием. Английские лучники славились во всей Западной Европе вплоть до окончательного вытеснения лука огнестрельным ручным оружием. Англичане пользовались на войне гак называемым простым длинным луком. «Этот длинный лук был очень грозным оружием и обеспечил превосходство англичан над французами при Креси...», - пишет Ф. Энгельс. (10) Английские исследователи считают, что лучник мог произнести в минуту шесть прицельных выстрелов и поражать противника в условиях боя на расстоянии до 180 м, опытные снайперы стреляли на расстояние до 350 м. (11)

У прибалтийского народа земгалов лук и арбалет, по-видимому, не были сильно распространены как боевое оружие. Хронист рассказывает интересный эпизод, как зсмгалы, взяв орденский замок, оставили и живых одного пленного немецкого стрелка, чтобы он их научил пользоваться найденными в арсенале замка трофейными арбалетами. Много орденцсв, не ожидавших со стороны земгалов стрельбы на расстояние, были ранены вновь обученными земгальскнми арбалетчиками.(12) Это известие перекликается с вышеупомянутым рассказом о литовском князе Торейде, в ополчении которого тоже не хватало собственных стрелков.

Можно считать, что все эти особенности вооружения разных народов, с которыми встречался автор «Рифмованной хроники» и Ливонии, верно им подмечены и переданы.

О стрелках из лука в новгородском войске мы узнаем также из труда другого лнвонского хрониста - Генриха Латвийского. Он сообщает, что новгородцы послали на помощь эстам для обороны Тарту - Юрьева от немецких крестоносцев бывшего кокнесского князя Вячко во главе отряда из двухсот лучников. В одном из сражений 1218 г. град русских стрел обратил в бегство отряды прибалтийских племен в составе войска немецких крестоносцев. (13)

Долгое время исследователи, изучавшие русское оружие периода феодализма, относились с недоверием к вышеприведенным свидетельствам ливонских хроник и недооценивали значение лучников в составе новгородского войска. (14) Причиной такой точки зрения было почти полное отсутствие луков среди археологических находок.

Раскопки Новгородской археологической экспедиции внесли в этот вопрос окончательную ясность. На разных горизонтах культурного слоя в Новгороде найдено много деталей боевых луков и даже учебный детский лук. Эти находки позволяют установить, что новгородские луки были также длинными (не менее 190 см), но в отличие от английских и вообще западноевропейских луков они принадлежали к так называемому сложному типу (не в виде дуги, а о виде буквы М), распространенному у народов Востока.

Новгородские находки луков и стрел опубликованы Л. Ф. Медведевым, там же приведено несколько стихов «Рифмованной хроники» в переводе Л. В. Арциховского. По мнению Медведева, русский лук был в 3 - 4 раза скорострельное арбалета.(15)

Но так как самострел - арбалет был снабжен прикладом и механическим приспособлением для натягивания тетивы, то стрельба из него была проще и не требовала столь высокого индивидуального мастерства, как стрельба из лука. Поэтому со второй половины XIII в. самострелы получили довольно широкое pacпpocтранение и на Руси, особенно при обороне городов. В Новгороде археологами найдено в разных частях города более двух десятков наконечников для арбллетных стрел. Но тем не менее сложный лук продолжал и в XIV - XV вв, быть основным русским стрелковым вооружением. (16)

Таким образом, вывод, который можно сделать на основании вышеизложенного, тот, что автор «Рифмованной хроники» совершенно правильно заметил и отразил в тексте своего труда наличие в русском войске XIII в. большого числа стрелков, причем стрелков из лука, чем оно отличалось от ополчений некоторых прибалтийских пародов и орденских отрядов, в составе которых были арбалетчики. Русские лучники умело пользовались своим оружием, нанося противникам большой урон, и западные агрессоры знали русских стрелков и правильно оценивали их как боевую силу. Лучники - это были в основном пешие вои, русский вооруженный народ, и, называя их всегда отдельно, хронист как бы противопоставлял их одетой в сияющие доспехи боярской коннице.

(1) Стилистические особенности «Рифмованной хроники» детально разобраны в работе Вернера Мейера (W. Мeуeг. Stilistische Untersuchungen zur livlandischen Reimchronik, Diss. Greifswald, 1912).

(2) sic vurten schilt und sper || vil brunjen und manchen helm || den sach man luchten durch den melm (v. 1084 - 1086).

(3) mancher brunjen wunneclich. || Ir helme waren von golde rich, || еs luchte alsam ein spigelglas (v. 5017 - 5019).

(4) mit mancher brunjen liechtevar. || Ir helme waren riche (v. 7178 - 7179).

(5) См. v. 1590, 7579, 9224.

(6) В. Т. Пашуто. Рифмованная хроника как источник по русской истории. В кн.: Проблемы общественно - политической истории России и славянских стран. М., 1963, стр. 105.

(7) Rusen schutzen waren komen || kunige Thoreiden zu vromen. || Sic wunten manchen mit ir bogcn (v. 8217 - 8219). - «Русские стрелки прибыли на помощь князю || Торейде. Они ранили многих своими луками».

(8) die Rusen sere des verdos, || da man so vaste uf sie schos; || ir schulzen schussen vaste wider (v. 6643 - 6645). - «русским очень не нравилось, || что по ним так сильно стреляли из тартуского вышгорода, || их стрелки открыли сильную ответную стрельбу».

(9) Ср. v. 5425, 6224, 8195, 8640 - 8646, 10007, и др.,

(10) Ф. Энгельс. Избранные военные произведения, т. I. M1937, стр. 160 и 369.

(11) Encyclopaedia Britannica, v. IV. London, 1963, p. 30.

(12) v. 8631 - 8707.

(13) Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. М.—Л., 1938, стр. 236, 238, 191.

(14) М. Г. Рабинович. Из истории русского оружия IX - XV вв. Тр. Инст. этнографии им. Н. Н. Миклухи - Маклая, новая серия, т. I, 1947, стр. 91. - Е. А. Разин, наоборот, считает, что все новгородские воины имели луки, но зато он категорически отрицает наличие в новгородской рати специальных отрядов лучников (Е. А. Разин. История военного искусства, т, 2. М., 1957, стр. 147 - 148).

(15) А. Ф. Медведев. Оружие Новгорода Великого. Раздел «Лук и стрелы». Мат. и исслед. по археологии СССР, № 65, Тр. Новгородск. археол. экспедиции, т. II, стр. 138 и далее.

(16) Там же, стр. 149.