241

Наши летописи также упоминают о походе против Вендена.Ср. ПСРЛ1, III, 38 (Новгородская 1) под 6730 г.: «Того же лета Гюрги князь присла брата своего Святослава новгородьчем в помощь, и идоша новгорольци с Святославом к Кеси, и придоша Литва в помощь же, и много воеваша, но города не взяша». Кeсь — Венден, по латвийски Zehsis. В Троицкой (ПСРЛ1, I, 216) под тем же годом еще подробнее, но с ошибкой: "Выгнаша новгородци князя Всеволода Мстиславича из Новагорода; послаша архиепископа Митрофана и посадника Иванка к великому князю Юрью Всеволодичю, и вда им сын свой князя Всеволода. Тогда князь великий Юрьи присла сын свой князя Святослава в помочь Новугороду, и идоша князи с новгородци к Keси, и придоша Литва в помочь же, и много повоеваша, а города не взяша..."

В имени князя тут вновь (ср. выше прим. 187) противоречие между Хроникой и нашей летописью. Правда, Генрих не называет никакого имени, но выше (XXV.2) упоминал, что "новгородский король", по второй раз (т.е. в 1221 г.) разграбивший Ливонию, погиб "от руки татар", а под это определение брат в. кн. Юрия, Святослав, не подходит, так как он умер много позднее подразумеваемой здесь битвы при Калке. Поэтому и по другим основаниям наиболее вероятным является предположение Боннеля, что вождем новгородцев в этом походе был не Святослав, а Всеволод Мстиславич. О том же и о путанице в летописи Мстиславичей — Святослава и Всеволода со Святославом, братом в. кн. Юрия, и сыном последнего Всеволодом писал акад. Куник.

Магистр вновь выступает совместно с епископом, притом в защиту купцов, несмотря на то, что именно купцы (вероятно, как корпорация) только что участвовали в заговоре против ордена. Можно думать, что тут подействовал своеобразный саботаж последнего похода меченосцев со стороны рижан, когда, как мы видели, за магистром «последовали лишь немногие».

Вальвы (Valvi, Valvae) — наименование половцев в немецких хрониках. Арнольд Любекский (кн. VI, гл. 5, § 4) отмечает, что у короля Филиппа в лагере был perditissimum hominum genus, qui Valvae dicuntur; далее (кн. VII, гл. 14, § 1), что он собрал "бесчисленное войско со всей империи, где было бесчисленное множество людей из пределов Унгарии и вспомогательные войска из наихудших людей (pesslmorum), именуемых вальвы".

Партами (парфянами) называет половцев Anonymus у Mencke, Scriptor., т. Ill, стр. 122: "Во времена того императора (Фридриха II — С. А.) некие войска, обитавшие у реки, которая называется Тау (Thau, вместо Than, то есть Танаис, Дон — С. А.), выйдя из Азии, напали на партов (Parthos); им помогали русские (Rutheni), вступили в бой с татарами и были побеждены. Пало таким образом русских и партов до ста тысяч человек» (перев. наш).

Mistoslawe de Kywa — Мстислав киевский — Мстислав Романович, сын Романа Ростиславича, князя смоленского, с 1173 по 1175 г. киевского, князь смоленский; с 1214 г. занимает киевский стол. Погиб в битве при Калке.

Мстислав галицкий— Мстислав Мстислачич Удалой, сын Мстислава Ростиславича Храброго, князь торопецкий, затем новгородский, наконец галицкий. Упоминался выше, как "великий король" новгородский.

Появление татар в земле половцев относится у Генриха к двадцать четвертому году епископства Альберта, то есть, по нашему счету, к периоду времени, примерно, от 1 марта 1222 г. до 1 марта 1223 г., а так как, кроме того, помещено у него это событие в самом начале епископского года, надо думать, что автор Хроники относил его к весне 1222 г. Дальнейшие факты первого татарского нашествия, кончая битвой при Калке, изложены в Хронике тут же, в непосредственной связи с поражением половцев, и как будто также относятся к 1222 году.

Это обстоятельство привлекло внимание комментаторов и вызвало оживленный спор, оказавшийся далеко небесполезным для решения общей задачи — уяснения и уточнения русской летописной хронологии.

Э. Боннель, автор первого исследования по сравнительной хронологии Генриха и наших летописей отметил в своей работе тот факт, что летописи, рассказывая о таком чрезвычайном событии, как татарское нашествие, во первых, разногласят между собою в датах, и, во вторых, противоречат хронологии Генриха, а так как, на основании многих, и большею частью объективно убедительных, сопоставлений, исследователь пришел к выводу о неизменной достоверности показаний Генриха и крайней неточности летописных дат, он склонен и в вопросе о годе битвы при Калке a priori поддерживать датировку Генриха.

Битва при Калке относится: по Лаврентьевской, Троицкой, Воскресенской, Типографской летописям и Хронографу — к 6731 году; по Ипатьевской, Новгородским 1 и 4-й, Псковской 2-й, Софийской 1-й, Тверской, летописи Авраамки, Сгмеоновской, Львовской и Ермолинской — к 6732 г.; по Никоновской — к 6733 г.; по Рогожинской — к 6734 г.; по Густинской — к 6733 г., причем поражение половцев относится и ней к 6732 г.

Изо всех этих дат (1) Боннель сразу отбрасывает летние (июнь и июль), как противоречащие наиболее надежному, опирающемуся на слова очевидца, показанию Ипатьевской летописи, и, считая 31 мая ошибкой (вместо 1 мая), приходит к убеждению, что битва произошла либо в последних числах апреля, либо в самом начале мая.

Переходя к вопросу о годе битвы, Боннель добросовестно пересказывает соображения Гаммера (Hammer. Geschichte d. goldenen Horde. Pеsth, 1840), относящего ее не к 1224 голу (Круг, Карамзин и др.). а к 1223 г.; не скрывает того, что тезис Гаммера находит поддержку и в восточных источниках (Ибн-эль-Атир) и во многих русских летописях, но сам стоит на другой точке зрения: рядом цитат и сопоставлений из Хроники он доказывает, что годом битвы надо считать 1222-й, а единственно правильным хронологическим свидетельством — свидетельство Генриха.

Этот вывод вызвал возражения акад. Куника. Детально анализируя все известные данные о первом нашествии татар, привлекая и западные источники (Цезария гейстербахского, Нейбургскую хронику и др.), и свидетельства восточных писателей (Ибн-эль-Атира, Вардана, Михаила Паиарета), акад. Куннк с безупречной убедительностью обосновывает три тезиса: 1) нападение татар на половцев не могло быть том же году, что битва при Калке, а было месяцев на 8 ранее; 2) битва при Калке произошла в 1223 году, причем летописные даты 31 мая относятся именно к ней, а 16 июня — к моменту вступления в Киев Владимира Рюриковича; 3) Генрих, вообще весьма точный в хронологии, допустил неточность в датах, связаннех с первым татарским нашествием.

Доводы акад. Куника не переубедили ярого апологета Хроники, Боннеля, но объективно имеют, нам думается, исчерпывающий и решающий характер. Вывод Куника не поколеблен и недавнеи работой А. Б. Салтыкова "Хронология битвы при Калке" (Ученые записки Института Истории Ранион, т. IV, Москва, 1929, стр. 5—12), где автор, пересматривая вопрос сызнова, останавливается на 31 мая 1224 г., как окончательно, по его мнению, установленной дате битвы. (2)

Зная только тот факт, что все события первого татарского нашествия, как было сказано, собраны у Генриха в начале XXVI главы, т.е. относятмя к первым месяцам 24 епископского года, можно было бы думать (Куник), что автор Хроники сделал это просто ради удобства изложения. Пример такой хронологической контаминации мы действительно видели выше (см. примеч. 64). Этому предположению противоречит однако другой факт: рассказывая выше в XXV.3 о походе двенадцатитысячного русского войска под Венден в конце лета 1221 года, Генрих говорит, что вождем был "король новгородский, в следующем же году убитый татарами", а это как будто уже прямо указывает на 1222 год и приводит к невыгодному для точности автора заключению о том, что и подготовка к походу русских князей ("И прошел во всей Руссии призыв..."), и самая битва сознательно включены им в один год.

В дополнение к этим соображениям акад. Куника можно сделать такие замечания.

Выражение "в следующем году" у Генриха значит "в следующем году епископства", то есть в применении к интересующему нас месту (XXV.3): не в 23 году епископства (от марта 1221 до марта 1222 г.), а в 24-м — от марта 1222 до марта 1223 г.

При решении всего спорного вопроса теоретически представимы две возможности: первая — Генрих не знал точных (месячных) дат нападения татар на половцев и битвы при Калке, т.е. не знал, что это события двух последовательных весен. В этом случае нет никаких оснований предполагать, вместе с акад. Куником, что подготовку русских князей к походу Генрих относит к зиме 1222/1223 г.По опыту войн в Ливонии, автор Хроники мог думать, что эта подготовка закончилась уже летом 1222 г., а поход и битва произошли зимой все равно — 1222 или нач. 1223 г. Без всяких противоречий в эту схему укладываются все приводимые Генрихом факты и все они остаются в пределах 24-го года епископства.

Другая возможность: Генрих знал относительную хронологию событий, но почему-то не счел нужным точно установить ее в своем изложении. По ближайшем рассмотрении оказывается, что тут ошибка его была бы совсем невелика. Предположим, что источник его говорил о двух веснах, не называя месяцев и чисел: автору Хроники достаточно было, слушая это, иметь убеждение, что и в причерноморских степях можно воевать, как в Ливонии, уже (или еще) в феврале, чтобы с полной последовательностью отнести битву при Калке хотя бы и к тому же епископскому году, что нападение половцев (к ранней весне 1223 г.). Выражение XXV.3 "в следующем году" было бы тут целиком оправдано. Даже в том случае, если Генрих знал, что битва была в конце мая, ошибка его в тексте Хроники не превышает трех месяцев.

Kaк бы то ни было, впрочем: незнание тут, ошибка или небрежность, но неточность этого сообщения Хроники остается фактом и, добавим, фактом, не настолько исключительным у Генриха, чтобы стоило с таким недоверием подходить к самой возможности его, как это делает Боннель.

(2) Небесполезно было бы подробнее остановиться на "итоговой" работе А. Б. Салтыкова, хотя бы потому, что выводы ее, хоть и с сомнением, принимаются к учету в научной литературе. Не имея возможности сделать это здесь, ограничимся следующими замечаниями:1) в статье А. Б. Салтыкова использованы, за единственным исключением, только те материалы, что были известны и Кунику; 2) в пересказе и использовании Боннеля и Куника (что далеко не везде оговорено) автор допускает ряд фактических неточностей, обнаруживает незнание некоторых фактов, а отчасти и литературы; в общем же передает аргументацию противников в такой упрощенно-элементарной форме, которая местами равносильна искажению; 3) собственный вывод А. Б. Салтыкова в конечном итоге опирается на сопоставление с Ибн-эль-Атиром единственного (впрочем, и ранее уже известного) факта — записи в греческом синаксаре, сделанной в Судаке под 27 января: "в тот же день пришли впервые татары 6731 года". Ход мысли А. Б. Салтыкова следующий: у Ибн-эль-Атира сказано, что после поражения кипчаков (половцев) татары долго оставались в их земле; если взятие Судака относится к 27 января 1223 года, то термин "долго" нельзя относить к периоду времени от 27 января 1223 до 31 мая 1223 года, а следует относить ко времени от 27 янв. 1223 г. до 31 мая 1224 г., считая поэтому именно последнюю дату датой битвы при Калке.

Слабость этого силлогизма очевидна из следующего: I) вместо слова "долго", читаемого в русском переводе Ильминского, уже в переводе Тизенгаузена (Материалы по истории Золртой Орды, т. I), совершенно неосновательно заподозренном Салтыковым, читается "некоторое время", а это, по указанию акад. И. Ю. Крачковского (за которое мы ему глубоко благодарны) совершенно точно передает слово muddatan, стоящее в арабском тексте (Ibn-el-Athiri Chronicon, ed. С. J. Tornberg, XII. Upsaliae, 1853, стр. 253, 14: "wa akama at-tatar bi-ard Kifgak muddatan"); 2) если даже не настаивать на этом обстоятельстве, достаточно прочесть целиком весь соответствующий отрывок из Ибн-эль-Атира, чтобы убедиться, что слово «долго» нет необходимости относить ко времени после взятия Судака, так как оно явно относится ко всей осени и зиме предшествовавшего года, означая время от разгрома половцев до начала военных действий русскими.

Не лишено интереса то, что ultima ratio А. Б. Салтыкова (запись в синаксаре) кое-кем считалась окончательным аргументом в пользу Куника. См. Брун, Черноморье, часть II — "Материалы для истории Сугдеи" — ср. А. Б. Салтыков, о. с., пр. 11, прим. 1.